Рыночное общество как игра с нулевой суммой - Леонид Пронский

Самую первую рыночную теорию спроса и предложения, из которой уже исходил Альфред Маршалл, создал еще в начале XIX века остроумный, но часто легкомысленный, как и подобает французам, Ж.-Б. Сэй (1767—1832), впервые переложивший туманные и путаные воззрения Адама Смита на ясный французский язык. При этом Сэй оказался случайно и автором так называемого «Закона Сэя», над которым он даже не задумывался. Суть этого «закона» состояла (и состоит) в том, что рынок, по представлениям Сэя, – это такая саморегулирующаяся «машина» (организм), в которой никогда не может произойти никаких остановок в ее работе. Самое неприятное, что может случиться с рынком – это некоторые временные перекосы в предложении того или иного продукта (товара). Но эти перекосы тут же автоматически устраняются самим рынком за счет колебания цен. На избыточную продукцию цены автоматически снижаются, а на дефицитную – повышаются. На это изменение цен сразу же реагируют потребители и производители, и равновесие снова восстанавливается. Таким образом, рыночная экономика якобы просто не может выйти из равновесия на длительный срок и всегда достаточно быстро к нему возвращается.

Но этот «закон» Сэя был, скорее, его подспудной идеей, априорной предпосылкой, из которой Сэй в своих писаниях всегда исходил, но которую он никогда явно не осознавал. Поэтому и самой первой формулировкой этого закона у Сэя была случайно оброненная им красивая фраза о том, что на рынке «все продукты покупаются на продукты».

Этим он хотел сказать, что любое предложение само порождает свой спрос. Поскольку любой спрос образуется из денег, получаемых всеми участниками производства за выпускаемую ими продукцию, то и любой рост этой продукции происходит при параллельном и автоматическом росте денежных выплат за нее и, следовательно, – при синхронном росте доходов. Чем больше объем производства, тем больше объем доходов, тем выше спрос. И никакого перепроизводства товаров в принципе произойти не может. Просто невозможно, чтобы было произведено что-то без того, чтобы одновременно не была создана и адекватная возможность его купить.

Однако возможность купить и действительные покупки – разные вещи.

В своих неоднократных и весьма туманных разъяснениях своей идеи (а Сэй вынужден был потом неоднократно возвращаться к ней, так как на него обрушились критики) он в конце концов стал осторожно допускать, что «частичное» перепроизводство все-таки «временно» возможно. К этому его вынуждала уже и сама действительность, а именно то, что кризисы перепроизводства стали возникать в европейской экономике начала XIX века с заметной регулярностью – в 1810, 1814, 1818 и 1825 годах. Сэй умер в 1832 году и кризисов 1836, 1847 и 1857 годов он уже не увидел. Но Маршалл мог уже задуматься над причинами этого феномена, как это сделал, например, Маркс, и мог бы вразумительно высказаться по этому вопросу. Однако он предпочел обойти его молчанием.

Между тем, кризисы перепроизводства во второй половине XIX века стали происходить уже регулярно с периодичностью примерно в 7—10 лет, и при этом они становились все более глубокими и все более разрушительными, пока, наконец, в конце 1920-х годов во всех западных странах одновременно не разразилась самая настоящая экономическая катастрофа, получившая название «Великой депрессии».

Этот кризис, начавшийся в 1929 году (а, возможно, и годом ранее) в США, продолжался, фактически, в течение целых 10 лет и «прекратился» только в результате еще более страшного бедствия – Второй мировой войны, которая вынудила правительства воюющих стран перейти от свободного рынка к директивной экономике. При этом в европейских странах мировой кризис разразился еще раньше, чем в США, но там его связывали с последствиями Первой мировой войны, не до конца преодоленными европейскими странами и к концу 1920-х годов.

США же, не пострадавшие, а даже выигравшие от той войны, не могли списать Великую депрессию на ее счет, и были вынуждены искать причины этого небывалого кризиса внутри собственной экономики.

Поскольку господствовавшая в тот период «неоклассическая» экономическая теория, исходившая из закона Сэя и учебника Маршалла, считала столь глубокий и длительный экономический кризис невозможным, то все происходившее тогда в США казалось каким-то фантастическим бредом.

Вот как описывал это один из современников: «Если бы за Америкой следил житель с другой планеты, то в сентябре 1929 года он видел бы деятельную страну, где рабочие стоят у станка, а фермеры убирают богатый урожай. Но вот проходит несколько месяцев, и тот же наблюдатель не может поверить своим глазам. Ему кажется, что американцы сошли с ума. Миллионы людей бросили работу, покинули заводы и поля и бродят по улицам, ничего не делая. Урожай, собранный с таким трудом, гниет на складах, масса товаров выкидывается в море или сжигается, фабрики и заводы закрываются, шахты заполняются водой, суда остаются на приколе. Люди тысячами выселяются из домов, огромные армии бездомных и безработных шатаются по стране. Длинные очереди людей плетутся медленно и уныло к зданиям с вывесками „Суповые кухни“. Неудивительно, что наблюдатель с другой планеты пришел бы к выводу: американцы сошли с ума. Ведь не было никаких видимых причин для этих бедствий. Не было неурожая, засухи или ураганов, не было вторжения туземных завоевателей. Фабрики, фермы, транспорт, энергетические центры по-прежнему готовы производить так же много продукции, как и раньше, а население по-прежнему нуждается в средствах потребления. Рынок полон товаров, а покупать их некому»3.

К 1933 году промышленное производство сократилось в США, по сравнению с 1929 годом, на 46%, валовой продукт сократился на 34%, производство стали упало на 76% (в четыре раза), из 280 доменных печей работало всего 44 (15%), производство автомобилей снизилось на 81% (в пять раз), сбор пшеницы снизился на 36%, кукурузы – на 45%. Обанкротились 135 тысяч фирм, один миллион фермерских хозяйств (15% их общего числа). По уровню экономического развития страна была отброшена на 20 лет назад – к уровню 1911 года. При этом, инвестиции в производство в США к 1933 году, по сравнению с 1929 годом, упали в 50 раз4.

Производители, отчаявшись сбыть свой товар по приемлемым ценам, стали уничтожать продукцию, особенно – фермеры. Зерно сжигали в паровозных топках, перерабатывали на спирт, заливали мазутом. А в этот момент многие миллионы безработных искали куска хлеба.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

См. Пронский Л. М. Три источника прибыли (введение в общую теорию прибыли, рынка и денег). – М.: Финансы и статистика, 1995.

2

Дроздов В. В. Франсуа Кенэ. – М.: Мысль, 1988. С. 85—86.

3

Цит. по: Дибиров А.-Н.З., Пронский Л. М., Бобков А. Н. Всеобщая история мировоззрения. Хронологическая энциклопедия человеческой мысли. В 2-х т. Т. II. Махачкала. 2009. С. 641.

4

Березин И. С. Краткая история экономического развития. М., 1998. С. 174.